«Заклятье. Наши дни»: о заклятье и наших днях, или Синтетический аналог молока

«Заклятье. Наши дни»: о заклятье и наших днях, или Синтетический аналог молока
Заклятье 1
Заклятье 5
Заклятье 4
Заклятье 2
Фото: vnnews.ru

Есть фильмы, после просмотра которых остается только одно чистое недоумение. Зачем вообще понадобилось снимать эту ленту, как и многие подобные? Вопрос вроде бы верный, но, исходя из чисто кинематографических особенностей, — неразрешимый, ибо они-то как раз и отрицают даже саму возможность появления таких картин, точно абсурдность творящегося на экране и является единственным оправданием существования фильма. Что лишь подстегивает интерес к тому, чтобы вскрыть, наконец, загадку, вытащить на свет корень, из которого в совершенно сумасшедшем изобилии прут стебли-штампы, одним из которых и является недавно вышедший в российский прокат хоррор «Заклятье. Наши дни».

В данном случае недоумение «зачем вообще» чуть меняет ракурс и обретает более конкретные формы: зачем столь низкокачественную халтуру, а у нее тоже, ясное дело, есть своя градация, снял Ксавье Жанс? Да, тот самый, который своей «Границей» наряду с Паскалем Ложье («Сэнт Анж», «Мученицы»), Александром Ажа («Кровавая жатва») и режиссерским дуэтом Бустильо-Мори («Месть нерожденному») заявили о пришествии в кинематограф нового поджанра, так называемого неохоррора. Можно было бы предположить, что после «Границы» постановщик элементарно сдулся и иссох, как цветок в гербарии, однако за культовым «неохоррором» последовали «Хитмен» и «Разделитель» — ленты не сказать, чтоб выдающиеся, но весьма на уровне, особенно что касается последней картины, которая может составить конкуренцию и самой «Границе». И вот после этого перейти к откровеннейшей чуши, переливанию из пустого в порожнее, энному клону истории о злом демоне и экзорцисте, коим уже несть числа? Как-то не укладывается в голове, но — коснемся самого фильма, чтобы не утонуть в голословности.

«Заклятье. Наши дни» рассказывает историю журналистки Николь Ролинс, которая решает сделать репортаж о священнике-экзорцисте, чей последний обряд изгнания закончился для одержимой монахини смертью. Она хочет развеять христианский миф о загробной жизни, демонах, экзорцизме и проч. Ее интерес к теме обосновывается личной причиной: несколько лет назад ее мать, больная раком, отказалась от новой терапии, которая с девяностопроцентной вероятностью могла остановить течение болезни, и отдала себя в руки божьи. В которых быстренько и умерла. И вот этой пассивности, покорности, вызванной религиозным рвением, она не может простить ни матери, ни отцу, согласившемуся с волей жены. Потом всплывет еще чувство вины — мать перед самой смертью попросила принять Николь Христа, чтоб они воссоединились в вечности, но та — отказалась. И поэтому журналистка стремится уже самой себе доказать, что тогда она была права, а ее родители, соответственно, заблуждались.

Так что ни о какой беспристрастности в расследовании не может быть и речи. Уже изначально Николь стоит на позиции, что никаких потусторонних сущностей не существует в природе, что обряд изгнания — полная лажа, и священник своими действиями просто-напросто убил несчастную психически ненормальную женщину. В подтверждение этой гипотезы можно привести то, что, во-первых, монахиня психиатром была признана сумасшедшей, а во-вторых, на протяжении всего обряда, а это длилось три дня, ее держали на «сухой» голодовке, то есть не давали не только еды, но и воды. К тому же, по свидетельству патологоанатома, одержимая умерла насильственной смертью. То, к чему Николь придет в результате — абсолютно предсказуемо и понятно, начиная с первых кадров. Как и то, что и она сама послужит сосудом для демона — в качестве доказательства: что может быть неоспоримей собственного опыта?

Единственное, что становится неожиданностью в фильме, это то, что все заканчивается хэппиэндом. По законам жанра, в самом конце злой дух должен был показать какие-то признаки жизни, что, мол, рано радуетесь, игра не закончена, будет второй раунд и уж там-то… Но — ничего этого нет, режиссер возвращается к старой доброй традиции безапелляционного торжества добра. Что можно было бы трактовать чуть ли не как заказ неких заинтересованных лиц провестичерез кинематограф религиозную пропаганду. В общем, сляпать кино-агитку. И какой соблазн был бы приписать это Ватикану (да простят читатели мой конспирологический пыл!), если бы речь в «Заклятье» не шла о православной церкви! Вот же засада… Но, с другой стороны, именно это могло придать фильму хоть какое-то своеобразие: ведь изгнание злых духов, так уж традиционно повелось, является прерогативой католиков.

Но сценаристы не потрудились как следует проштудировать материалов, сляпав историю на авось. Авось прокатит. Без претензии, без больших сборов, но сойдет. И ведь действительно: сойдет-прокатит. Поклонники жанра посмотрят. На этом и успокоимся. Фильм сделан. Ничем не лучше, чем тьма до и тьма после. Которые тоже, соответственно, посмотрели/посмотрят. Отсюда: почему фильмы данной направленности до сих слетают на экраны как ширпотребные сувениры с конвейера и, более того, до сих пор востребованы, учитывая, что с классического «Изгоняющий дьявола» Уильяма Фридкина ничего принципиально нового не придумано?

Чтобы прояснить этот момент, нужно оттолкнуться от самого зрителя, ибо он и является главным регулятором спроса. Поэтому сформулируем проблему следующим образом: что ожидает увидеть зритель, когда усаживается перед данной лентой? Историю о демонах и священниках, с ними борющихся и даже периодически, как, допустим, в «Заклятье», этих потусторонних гадов побеждающих. Что из этого следует?

Начнем с того, что удовлетворяет человеческую жажду запредельности, в юнгианской терминологии — актуализирует трансцендентную функцию, свойственную человеческой психике, утверждая собой существование иного мира, представленного христианской мифологией, и, более того, утверждая существование самого бога и Христа, ибо только с их помощью и возможна победа над дьявольскими силами. Последние же, по сути, есть ничто иное, как персонификация неведомого. Несмотря на всякие там нанотехнологии и проч., человек сущностно не особенно изменился, если сравнить его с себе подобными, топтавшими землю «стопятьсот» лет назад: те же потребности, желания, страхи.

В данном случае, нас, понятное дело, больше всего интересуют последние, которые не претерпели явственных трансформаций. Как, скажем, триста лет назад, так и сейчас человек боится темноты, неизвестности, неведомого. И справиться с этими страхами можно лишь одним способом — персонифицировав их. Что сделать, учитывая наличие готовых шаблонов, предоставленных христианской демонологией, проще пареной репы.

Заклятие как форма девальвации, нейтрализации страха — вот что происходит, когда человек устремляет свой взор на экран, на котором транслируется подобное действо. И предсказуемость того, что произойдет — еще в большей степени играет на снижение градуса страха, переводя его в разряд привычного обихода. Вы знаете, к примеру, что завтра проснетесь, пойдете чистить зубы, даже в том случае, если отключат свет и вам придется производить эту процедуру в темноте — вас это не пугает, поскольку является частью вашей повседневности. То же самое происходит и в этом случае: нельзя бояться того, что входит в сферу обыденности.

Таким образом, силы неведомого становятся не только персонифицированными, но и чем-то обычным, не выходящим из ряда вон, это как сделать себе бутерброд и налить чаю. И просматривая из раза в раз подобные истории, похожие друг на друга как две капли воды, зритель все более качественно прорабатывает свой страх неведомого, которое, во-первых, приобретает вполне конкретные черты, во-вторых, входит в сферу повседневности и, в-третьих, демонстрирует свою уязвимость. По крайней мере, деятельность священников говорит о том, что с этими силами можно не только бороться, но и победить их. И в этом ключе «Заклятье. Наши дни» можно назвать просто хрестоматийным образцом жанра «девальвации страха».

Но тут же всплывает следующий вопрос: если данная картина не соответствует ни одному критерию оригинального художественного фильма, окромя визуального ряда, то какое отношение она тогда имеет к кино? Точно такое же, как, допустим, исповедь к литературе или занятие рисованием в психбольнице — к живописи. То есть никакого.

В том и другом случае какая-то отдельная исповедь, если ее записать, или отдельная картина шизофреника могут — такие прецеденты имеются — претендовать на искусство, но в целом как направление деятельности — никогда. И требовать, чтоб некий визуальный ряд, паразитирующий на страхе, соответствовал критериям кино — по меньшей мере глупо. А то, что «Заклятье» крутится в кинотеатрах — так мало ли нелепостей, абсурдностей случается в нашей жизни? Одной больше, одной меньше — никакой разницы. А в совокупности все эти несуразности и образуют то, что называется массовой культурой. То есть подделкой, суррогатом культуры настоящей.

В общем, как писал И. Бродский: «Какова твоя жертва — таков и оракул». Здесь жертва минимальна, обусловленная желанием выйти «сухим из воды», без потерь и затрат (финансовые на просмотр — не в счет). Соответственно этому и весть, послание. Даже не молоко, если вспомнить евангельский текст, а его синтетический аналог.

Фото из открытого доступа

 
По теме
Митрополит Лев совершил Литургию Преждеосвященных Даров в домовом храме Всех Новгородских святых  - Новгородская епархия 28 марта 2024 года, в четверг второй седмицы Великого поста, митрополит Новгородский и Старорусский Лев совершил Литургию Преждеосвященных Даров в домовом храме Всех Новгородских святых.
Новгородская епархия
В результате пожара пострадавших нет, дом удалось спасти. - Новгородские Ведомости В результате пожара пострадавших нет, дом удалось спасти. Фотография ©: Управление защиты населения Новгородской области Вчера, 27 марта, в 17:25 в экстренные службы поступило сообщение о пожаре в Пестове,
Новгородские Ведомости
Главным врачом Пестовской центральной районной больницы назначен Алексей Тарасов Сегодня его представил коллективу больницы и активу района Валерий Яковлев, министр здравоохранения Новгородской области.
Пестовский район
Сказка – ложь, да в ней намёк! - Газета Красная Искра Спектакль «Приключения Коли Бубенчикова» для детских садов и начальной школы подготовил театральный коллектив МАОУ СОШ № 7 В премьере спектакля на сцене задействованы 19 участников – это учащиеся с 5 по 10 класс и учителя.
Газета Красная Искра
Трудный экзамен сдан - Газета Красная Искра В Год семьи на сцене Дома культуры АО «БКО» театральная студия МАОУ СОШ № 11 представила зрителям премьеру спектакля «Трудный экзамен» Школьный театр-студия отмечает в этом году свой первый день рождения.
Газета Красная Искра